Двадцать лет спустя

Олимпиада, проводимая всего через три года после окончания второй мировой войны, была событием не только спортивным, но и политическим. Вот только найти в Европе место, пригодное для проведения таких соревнований, оказалось делом непростым.

Летние Игры 48-го года были доверены Великобритании, как стране, на территории которой не велись наземные боевые действия (цели Альбиона страдали главным образом от налетов авиации). Ей же предполагалось поручить и Белую олимпиаду, но англичане от предлагаемой чести отказались, сославшись на экономические трудности. МОК оказался перед крайне ограниченным выбором – Швеция или Швейцария (страны, не принимавшие участия в войне). Шведский Фалун имел в глазах членов МОК некоторое предпочтение, но не располагал трассами, пригодными для горнолыжного спорта, что в конечном итоге и предопределило итог голосования.

За прошедшие с 1928 года (времени поведения II зимней Олимпиады) 20 лет Санкт-Мориц не сильно изменился: те же небольшие отели, маленькие трибуны для зрителей и разбросанность спортивных объектов на большом расстоянии друг от друга. Обиженные шведы язвительно называли Игры 48-го года «Олимпиадой в отеле», намекая на то, что даже те немногие зрители, которые собрались в январе в Швейцарии, большей частью сидели по гостиницам и не ездили за многие километры по горным дорогам смотреть, как соревнуются, скажем, конькобежцы (а посмотреть было на что!). Впрочем, серьезным (и весьма полезным) отличием от довоенных соревнований стало появление на спортивных аренах превосходных швейцарских часов и хронометров. Впервые в истории Олимпийских игр на стадионе был установлен огромный хронометр, автоматически включавшийся по сигналу стартера и выключавшийся в момент финиша спортсмена. Ситуация 28-го года, когда секундомеры фиксировали лишь десятые доли секунды (в забеге конькобежцев на 500 м было вручено две золотые и четыре бронзовые медали), в условиях столь точного хронометража была попросту невозможна.

Сравнения с довоенной Олимпиадой напрашивались на каждом шагу: если в 1928-м в Санкт-Мориц приехал 491 спортсмен из 25 стран, то 20 лет спустя – уже 713 из 28, да и программа Игр существенно возросла. Кстати, раз речь зашла о программе Игр, скелетон, представленный на Играх 28-го года, вновь появился в олимпийской программе. К огорчению хозяев Олимпиады, в этом виде спорта они вновь остались без медалей, зато подлинной сенсацией можно назвать то, что американец Джон Хейтон вновь (напомним, прошло 20 лет) завоевал олимпийскую медаль, и вновь это было «серебро».

Сильно пострадавшая во время войны Норвегия не смогла прислать в Санкт-Мориц сильную команду и впервые за много лет уступила неофициальный командный зачет. Его победителями стали шведы.

Советский Союз по-прежнему относился к Олимпиаде с подчеркнутой прохладностью. За все время Игр газета «Советский спорт» напечатала две сообщения о ходе соревнований, сопроводив материалы из Швейцарии двумя «проблемными» статьями. Первая касалась разразившегося скандала вокруг двух американских хоккейных команд. Дело в том, что США была представлена в хоккейном турнире двумя сборными, одна из которых не была признана НОК США. Это, однако, не помешало ей принять участие в турнире и даже занять там четвертое место. Лишь после окончания соревнований оргкомитет дисквалифицировал вторую сборную.

Другая статья касалась соревнований бобслеистов и уже одним заголовком могла бы «украсить» полосы сегодняшних желтых изданий. «Уголовщина в Санкт-Морице» – так называлась заметка, рассказывавшая читателям о том, как некие злоумышленники испортили на бобах рулевое управление. По мысли автора сделано это было умышленно и должно было привести к гибели итальянского экипажа, который газетчик считал претендентом как минимум на медали (ничего выдающегося он, впрочем, не показал). Поломка была вовремя обнаружена, и несчастного случая удалось избежать. «Тем не менее, – пишет автор, – этот случай ярко показывает нравы буржуазного спорта, где ради достижения победы над конкурентом профессионалы и их агенты способны пойти на любое преступление».